Владимир Молчанов стоял у истоков современного телевидения. Сегодня он принимает поздравления с 70-летием. Его программу «До и после полуночи» в конце 80-х смотрела вся страна, и как могло быть иначе: в студии обсуждали то, что волновало миллионы людей. Честность в эфире и в жизни — для Владимира Молчанова это всегда было главным.
Чтобы показать внуку мир телевидения, Владимир Молчанов не поднимается повыше — на Останкинскую башню, а спускается поглубже — в подземный тоннель между зданиями телецентра.
Портрет Молчанова между Андреем Сахаровым и Александром Невзоровым. «Это — большая честь, — говорит он, — и немного краски».
«Если человек начинает ощущать себя легендой или, работая на телевидении, относиться к себе без иронии, то это все, можно заканчивать», — считает Владимир Молчанов.
На телевидение выпускник нидерландского отделения филфака МГУ пришел не сразу — его сестра, прославленная теннисистка Анна Дмитриева уже работала в «Останкино», а в те годы родственников не брали. Потом были и программа «Время», и утренние «120 минут», и десятки документальных фильмов, книги, радио. У Владимира Молчанова огромный послужной список, гордиться можно каждой строчкой, но программой «До и после полуночи» особенно. Ее часто называют «двигателем перестройки».
«Это был для нас самый счастливый период, для людей, которые начинали свою журналистику в эпоху, когда ничего нельзя было сказать, ничего нельзя было показать, и вдруг мы, наконец, смогли это сделать. Это то, что, действительно, серьезно изменило сознание людей. Миллионов людей», — отмечает Владимир Молчанов.
Раз в месяц до и после полуночи не спала почти вся страна. У Молчанова в прямом эфире, что невероятно по тем временам, можно было увидеть и услышать то, что раньше невозможно было представить на советском телеэкране: запрещенных людей, запрещенную музыку.
Чтобы показывать то, что нельзя, приходилось обманывать телевизионное начальство, которое утром в день эфира отсматривало первый выпуск, подготовленный для Дальнего Востока. Получив одобрение, коллектив приступал к настоящей работе.
«В 6 вечера или в 7 мы встречались снова и изменяли от 50 до 70% программы, вставляя в нее то, что не могли представить многие наши начальники, которые говорили своим женам: «Сегодня вечером посмотрим телевизор, «До и после полуночи», там такие будут хорошие наши певцы», а вместо этого они получали тех, кого никогда не пускали на телевидение и совсем не ту музыку», — рассказывает Владимир Молчанов.
Даже в рамках программы «Время» Молчанов — он, кстати, был одним из первых не дикторов-ведущих — мог отойти от запланированной верстки. Так, например, было, когда пришла новость о смерти Виктора Цоя. Сообщать об этом не собирались — у певца не было высоких постов и званий. Но Молчанов считал, что это не главное.
«Звонок от одного из членов Политбюро: «Как вы посмели дать в эфир такую информацию?! Ее у вас не было в папке». Пришлось ответить, что этого человека любили и уважали десятки миллионов. Через ровно 2 или 3 минуты позвонил помощник другого члена Политбюро и тихо сказал: «Спасибо большое за Цоя и от меня, и от того члена Политбюро», — рассказывает Владимир Молчанов.
Интеллигент со внешностью аристократа, он больше всего любил работать не ведущим в студии, а то, что называется, корреспондентом в поле, оказываясь, порой, в самых неожиданных местах.
«Я работал всегда по кардиограмме: сегодня я снимал каких-то князей, русский бал дворянства в Париже, а завтра я ехал в тюрьму для смертников», — вспоминает журналист.
А еще он говорит, что темы, идеи, проекты всегда находили его сами, случайно. Вот и сегодня, в свои 70, он по-прежнему в любой момент готов ко встрече со случаем.
