Владимир Соловьёв: Чиновники должны не только уважать журналистов, но и немножко их побаиваться

Владимир Соловьёв

Какую бомбу для чиновников в виде поправок в действующее законодательство готовит СЖР? Почему Союз вышел из состава Европейской федерации журналистов? Кто придумал надеть на коллег, освещающих уличные протестные акции, именно ярко-зеленные жилеты? Может ли вслед за востребованными программами «земский доктор» и «земский учитель» появиться и программа «земский журналист»? На эти и другие актуальные вопросы дня Владимир Геннадиевич ответил в очередной беседе с главредом «НВ».

— Владимир Геннадиевич, в предыдущей нашей беседе вы назвали 2020-й, «ковидный» год временем испытания на прочность, а главной задачей СЖР — приспособиться к работе в условиях пандемии…

— Важное уточнение: главным для аппарата СЖР было не столько самому приспособиться к ситуации, сколько постараться помочь приспособиться к ней всей отрасли.

С первых дней наступления пандемии мы понимали, что эта ситуация может тяжело ударить по отрасли и журналистам. Многие издания рискуют закрыться, а журналисты — потерять работу.

Мы провели масштабное исследование, с результатами которого я выступил на заседании Комитета Госдумы по информационной политике. Совместно с Национальной ассоциацией телевещателей СЖР обратился к премьер-министру с предложением включить нашу отрасль в список наиболее пострадавших. В итоге более 30 тысяч СМИ получили помощь государства, позволившую продолжить работу и сохранить коллективы.

По нашим данным (а мы провели глубокое исследование на эту тему), в течение «ковидного» года прекратили свое существование 44 СМИ. Но подавляющее большинство редакций газет и журналов, радио и ТВ смогли переориентироваться в чрезвычайной обстановке и спасти как сами СМИ, так и значительную часть сотрудников. Это была мобилизационная тренировка для нашей отрасли и лично для каждого журналиста.

— При этом многие наши коллеги испытали ковид, что называется, на себе…

— Во всем мире от этой напасти скончались 1200 журналистов. В списке российских потерь — 20 человек. Кроме того, сотни коллег переболели, не стал исключением и ваш покорный слуга. Многие российские журналисты работали в «красной зоне». Решиться на это все равно, что пойти на войну, ибо там можно заразиться и погибнуть. Известный комментатор программы «Время» Антон Верницкий заболел ковидом, но, даже находясь в «красной зоне», продолжал снимать на телефон, сделал несколько сюжетов, за что, в том числе, получил высшую награду СЖР — «Золотое перо России». И таких, как Верницкий, десятки, если не сотни. На всех региональных фестивалях наши коллеги награждали тех, кто не испугался, работал в опасной ситуации.

— А чем знаменателен для российской журналистики год нынешний?

— Тем же, как и для всей мировой экономики. Редакции СМИ медленно выходят из тяжелой ситуации. Что касается аппарата СЖР, то мы полностью вернулись к «нормальной» работе. Появились возможности поездок, общения и организации наших инфорумов и других мероприятий в формате офлайн. Пришлось немного поволноваться за наше «Золотое перо», но в итоге церемонию вручения главной премии СЖР провели достойно, с соблюдением всех мер безопасности. Впервые за «постковидный» год собралась элита журналистики, конечно, в масках, но все были рады пообщаться. Надеюсь, что юбилейный 25-й форум современной журналистики «Вся Россия-2021» (он пройдет в Сочи в сентябре текущего года. — Ред.) проведем также достойно.

— В нашем медийном сообществе стало преобладать мнение, что журналистика ушла в социальные сети, в те же YouTube, Instagram, TikTok и др. А вы как считаете: уже ушла или только уходит.

— Журналистика никуда не уходит. Она была, есть и будет. То, что происходит в социальных сетях, в пабликах, в YouTube-каналах и Telegram-каналах, это, чаще всего, самостоятельное творчество неких сограждан.

Есть принципиальная разница между ними и журналистами. Блогеры хотят обладать правами журналистов, но не стремятся нести их обязанности — отвечать за свои слова, перепроверять факты, не употреблять нецензурную лексику, никого не оскорблять по национальному или религиозному признакам, и т.д и т.п. Блогеры зачастую грешат всем этим. Какие же они журналисты!?

Я вам больше скажу. Во время пандемии общество само разобралось, кому верить, а кому не доверять совсем, и вернулось к официальным СМИ. В сложившихся обстоятельствах одна из важных задач для профессиональных журналистов — не потерять этот тренд, продолжать достойно работать и побеждать в складывающейся конкуренции.

— Владимир Геннадиевич, в большинстве субъектов РФ, насколько знаю, местные издания — от республиканских и областных до районных и муниципальных — объединяют в холдинги, причем чаще всего — против воли «объединяющихся». Как СЖР относится к такому процессу?

— В основном, плохо. Потому что под эту сурдинку происходит реальное уничтожение многих изданий и журналистских коллективов, разрушение годами складывавшихся традиций. Мы пытаемся с этим бороться, но исключительно в рамках своей компетенции — с помощью писем, переговоров и увещеваний.  Чаще других этим занимается мой заместитель, Алексей Вишневецкий. Но, повторяю, мы можем только подсказать, объяснить. Или бить в колокола. Недавно я отправил письмо полпреду Уральского федерального округа о ситуации в Курганской области, где с этой проблемой явно перегибают палку.

— В марте этого года было объявлено о премии «ТЭФИ-Мультимедиа», организаторами которой выступили Академия Российского телевидения и Союз журналистов России. В чем ее главная особенность?

— В отличие от предшественницы, участие в «ТЭФИ-Мультимедиа» могут принять не только работники телевидения и радио, но и сотрудники всех СМИ, включая электронные. В жюри премии, в состав которого вошли Миткова, Флярковский, Усков и другие известные коллеги, уже поступили около 400 заявок. А награждение лауреатов будет приурочено к сочинскому Форуму.

— Интересно узнать, что это за награды? И чем они будут отличаться от «просто ТЭФИ»?

— Сейчас эта награда в стадии разработки. Могу лишь сказать, что чем-то она будет напоминать бронзового Орфэя (статуэтку с таким названием вручают победителям премии «ТЭФИ». — Ред.), но этим ее сходство, пожалуй, и ограничится. В остальном она будет весьма оригинальной.

— Не так давно СЖР вышла из состава Европейской федерации журналистов. По каким причинам?

— Что бы ни говорили по данному поводу некоторые наши коллеги, это не политическое, а исключительно техническое решение. По сути, несколько лет Союз одновременно входил в состав двух международных журналистских организаций — EFJ и IFJ. И при этом исправно платил взносы и той, и другой. А они — огромные: только европейским коллегам мы ежегодно переводили 20 тысяч евро. Еще больше мы платим в Международную федерацию, но с ней у нас идет активное общение, обмен делегациями, встречи на самом высоком уровне, вплоть до ООН. При всем при том МФЖ поддерживает все наши заявления и декларации.

Что касается Европейской федерации, то она — ответвление МФЖ и, по сути, во многом дублирует ее функции. При этом все проекты, которые реализует эта организация, адресованы исключительно для журналистов — граждан ЕС. Кстати говоря, подавляющее большинство членов Союза все эти годы даже не подозревали, что СЖР входит в эту организацию.

В итоге, свое решение выйти из EFJ мы сформулировали таким образом: солидарность без членства в структуре. Надеюсь, новый формат устроит Европейскую федерацию, а мы сэкономим на взносах и поможем региональным отделениям.

— Стало известно, что СЖР намерен выступить (или уже выступил?) с законодательной инициативой о введении жестких штрафов для чиновников за отказ в аккредитации и своевременном предоставлении информации СМИ, а также о дополнительной защите журналистов-расследователей. Можете пояснить, во-первых, как это будет сочетаться с соответствующими статьями Закона о СМИ, а также с известной 144-й ст. УК РФ «Воспрепятствование профессиональной деятельности журналистов», по которой можно даже сесть на срок до 6 лет, если физически нападать на журналиста при исполнении обязанностей. Во-вторых, о какой дополнительной защите журналистов-расследователей идет речь? В чем она будет заключаться?

— Действительно, над этим проектом сейчас работают наши юристы, находясь в тесном контакте с комитетом Госдумы по информационной политике. Пока эта работа идет в формате обсуждений. Кстати, очень многие темы, которые сейчас озвучены, это заветы Резника (Резник Борис Львович — экс-депутат Государственной думы, а в последние годы — секретарь СЖР, скоропостижно скончался в ФРГ в январе 2018 г. — Ред.). Я его очень уважал, мы с ним при жизни много и подолгу на эти темы общались…

— Помню, он говорил еще и о необходимости как-то узаконить ответственность чиновников за реагирование на критические выступления СМИ.

— Я об этом помню. И стараюсь воплотить его заветы в жизнь. Недавно говорил в очередной раз на эту тему на комитете в Госдуме. Надеюсь, что постепенно мы этого добьемся. Действенность нашей профессии должна возрасти. Чтобы чиновники не то что бы уважали журналистов, а даже немножко их побаивались. Понимали, что это глаза и уши общества, что они помогают решать ее проблемы.

Что касается журналистов-расследователей, я думаю, нужно поступить по той же схеме, которая сложилась в 2018 году, в Калининграде. Если помните, в ходе медиафорума независимых региональных и местных средств массовой информации «Правда и справедливость» мне удалось поговорить с президентом о дополнительных мерах по поддержке журналистов, постоянно работающих в горячих точках. И соответствующее решение вскоре было принято. Надеюсь, подобные меры мы постараемся предложить законодателям, руководству страны и для журналистов-расследователей. Они ведь работают зачастую в опасных условиях, подвергаются угрозам, нападениям.

В настоящее время наши юристы разрабатывают разнообразные предложения на эту тему. Это не добавление в Закон о СМИ, он у нас хороший в целом. Это добавление в уголовный кодекс, в статью 144, определенное ее усиление, в случае нападения на расследователя. Можно выделить журналистов-расследователей в отдельную группу, приравнять их, например, к депутатам, убийство которых при исполнении своих обязанностей влечет за собой тяжелое наказание — тяжелее, чем если бы был убит обыкновенный человек.

— А разве в Калининграде не шла речь о приравнивании журналистов к сотрудникам правоохранительных органов?

— Там речь шла о приравнивании их к участникам боевых действий. Но президент сказал, что не стоит этого делать, потому что журналист не должен держать в руках оружие. И я с ним согласился.

— В какую форму могут вылиться ваши предложения?

— В самые разные. Но, скорее всего, думаю, они примут форму поправок в уголовный кодекс и некоторые подзаконные акты.

— Много критических стрел было выпущено в адрес СЖР в связи с выбором ярко-зеленых жилетов в качестве опознавательного знака для журналистов, освещающих уличные протестные акции. Кто такое придумал?

— Соответствующее предложение внес в Госдуму депутат от «Единой России» Дмитрий Вяткин. Его поправка в закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», обязывала репортеров, работающих на публичном мероприятии, «использовать ясно видимый отличительный знак (признак) представителя средства массовой информации», что в итоге и прописано в 5-м пункте шестой статьи этого закона. А почему для журналистского жилета выбран именно ярко-зеленый цвет — так решили в полиции и Роскомнадзоре. По их мнению, такой цвет отличается от обычной одежды и хорошо виден в темноте. Кроме того, следует иметь в виду, что обычные — просто желтые — жилеты без особого труда можно купить в магазине, их используют водители, когда меняют колесо в темное время суток, чтобы ненароком не задавили. И потом, в желтых жилетах ходят наши дворники. А во Франции «желтые жилеты» и вовсе образовали целое движение и устроили переполох, растянувшийся на месяцы.

Знаю, что в соцсетях, в прессе нас за это ругали: чего это, мол, вы такой ерундой занимаетесь? Хотя жизнь показывает, что идея сработала. Вот вам факт: как только коллеги стали использовать ярко-зеленые жилеты, нарушений прав журналистов стало на порядок меньше, чем их было на прошлых митингах. Я не ожидал, что так будет. На последних шествиях, состоявшихся в разных регионах страны, СЖР зафиксировал всего 10 случаев задержаний журналистов для проверки документов. И при этом — ни одного случая воспрепятствования работе коллег, не говоря уже о применении силы по отношению к представителям СМИ, одетым в ярко-зеленые жилеты. Вот и скажите теперь, ерунда это или нет.

Многие редакции стали самостоятельно шить себе эти жилеты, так как их специально пока не выпускают. Например, питерские коллеги заказали такие жилеты и раздавали официально зарегистрированным СМИ бесплатно. Тем не менее работа над внешним видом жилета продолжается. Сейчас ведем переписку с Роскомнадзором, как реально он должен выглядеть, в каком именно месте расположить надпись «Пресса».

С другой стороны, по Закону о СМИ, журналисты имеют право работать без всяких жилетов и других опознавательных знаков, включая именные бэйджи. Скажу больше, для многих из коллег это не прихоть какая-то, а профессиональная необходимость. Ведь нельзя не учитывать, что кому-то из участников несанкционированного митинга может не нравиться «Эхо Москвы» или какое-нибудь другое СМИ со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Кстати, о документах. Некоторые из наших коллег обратили внимание на явное противоречие в нашей с вами ксиве члена СЖР. С одной стороны, она удостоверяет полномочия журналиста в соответствии с действующим Законом РФ «О средствах массовой информации», о чем в членском билете на самом видном месте сделана соответствующая запись, с другой — наше удостоверение считается действительным «при предъявлении вкладыша, скрепленного печатью региональной организации СЖР». Вкладыш же этот не что иное, как ведомость об уплате владельцем удостоверения членских взносов.

— Эти вкладыши — наша боль. Они уже всем надоели невероятно. Мы планируем с этим прошлым расстаться, но сделать это можно будет только на съезде. У нас появилась новая символика. Мы будем делать краснокожие корочки с надписью «Пресса». Уберем историю с вкладышем. Он может сохраниться только в электронном виде в базах и в целях соблюдения Закона о персональных данных будет доступен лишь сотрудникам общего отдела аппарата СЖР и руководителям региональных отделений.

— Владимир Геннадиевич, в свое время вы инициировали идею дополнить ставшие популярными общероссийские социальные программы «земский доктор» и «земский учитель» еще и программой «земский журналист». Удалось ли претворить эту идею в жизнь?

— Продолжаю говорить об этой идее на всех уровнях власти, в том числе в регионах, где довольно часто бываю в командировках. И во многих из них получаю положительные отзывы. Бывали случаи, когда по ходу обсуждения темы тот или иной губернатор просил своих подчиненных взять эту идею, так сказать, на карандаш. Не знаю, где-то, возможно, этот проект уже осуществляется.

А вообще эта тема очень серьезная. В редакциях многих районных, городских и муниципальных газет — нехватка кадров. Главная причина — низкие оклады журналистов, которые кое-где не превышают семи тысяч рублей в месяц. Как выжить на такие гроши?

Я считаю, что это угроза национальной информационной безопасности. Поэтому, думаю, нужно предпринять такие же меры, как делается с врачами и учителями. Надеюсь встретиться с кем-то из высокого руководства страны и предложить эту идею, попытаться ее осуществить. Так что история с «Земским журналистом» еще получит свое законное продолжение.

Беседовал Леонид АРИХ